Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]
– А почему не взорвалась? – осведомился барон. – Ни за что не поверю, что такая хитрая штука поражает цель как простое чугунное ядро.
– Так она учебная, – усмехнулся Олег Иванович. – Вон, написано – «навчальна». Наших друзей банально обманули. «Кинули», как у нас говорят.
– Так что они, не прочли, прежде чем брать эту штуку? – удивился барон. – Сами же говорите – написано…
– Ракета поставляется в специальной упаковке – в одноразовой тубе, в которой ее и ставят на пускач. Продавцы могли стереть с нее маркировку, а то и нарочно укупорить учебную ракету в тубу от боевой. Чего не сделаешь, чтобы заработать! В общем, спасибо хитрому украинскому прапору – если бы ракета была, скажем, с термобарической смесью – Бэ-Че – ну вы помните, Роман вам рассказывал, что это такое, – царя бы ничто не спасло. Мы бы его потеряли, причем вместе с семьей.
– А заодно – и собственные головы, – невесело подтвердил Корф. – Такого не прощают, объясняй – не объясняй. В общем, государя мы с вами чуть не угробили. И в том, что он сейчас живехонек, хотя и малость поцарапан, нашей заслуги нет. А уж императрицу небось до сих пор фрейлины настоем валерианы отпаивают. Еще бы – ракета прошла в полуметре над головой. Как не покалечило – ума не приложу…
– Да и наследнику с братцем повезло, – согласился Семенов. – Чуть правее – и обоих в фарш, даже и учебной болванкой. А так – только крышу санок снесло да перепугало всех до полусмерти.
– Да, по сути, государь один и пострадал. Вот уж, в самом деле, промысел Господень – прямое попадание в экипаж, а из всех ранений – одна заноза, хоть и здоровенная…
– К тому же умело извлеченная, – улыбнулся Олег Иванович. – Макар ее сразу вытащил, а ранку стрептоцидом засыпал. Мундир, правда, попортило, но тут уж ничего не поделать. Где он, кстати? Когда мы подъезжали, Макар передал, что ждет на мосту…
– Ушел к раненым. – Корф махнул рукой куда-то в сторону Петровской набережной. – Как полиция стала собирать побитых на площади – наш доктор туда и помчался. И Ольга с ним – она сразу подкатила со всей этой аптекой, как только господин Каретников изволили заорать в эфир: «Государь ранен!»
Аптекой барон именовал громоздкий «полевой чемоданчик» Каретникова, составленный им еще во времена его работы выездным медиком МЧС.
– Много раненых-то? – спросил Семенов.
– Немало. Человек восемь, не считая казака на мосту: тому пулей пробило грудь, однако же выживет. Погибшие – трое обывателей и два агента.
– Пулемет? – хмуро осведомился Семенов. – И как это Никонова угораздило…
– А черт его знает, – пожал плечами Корф. – Я так думаю – у Сержа нервы не выдержали. А может, и опознали его – он в вашем будущем двадцать первом веке долго жил, примелькался. Или, скажем, по фотографической карточке. В общем, когда они с агентами подошли к возку, террорист отчего-то всполошился и начал стрелять. Сержу повезло, а вот обоих агентов стрелок срезал. И по толпе тоже пришлось – на Большой Дворянской народу много, люди в церковь шли. Вот и помолились, спаси Христос новопреставленных… – и барон размашисто перекрестился.
– А где Яша? Он вроде тоже пострадал?
– Ерунда, оглушило слегка. Побежал с городовыми – искать баржу, с которой прилетела эта мерзость. Но, думаю, никого он там не поймает.
– Скорее всего, – согласился Семенов. – У таких систем сплошь и рядом имеется пульт дистанционного управления – стрелок может находиться шагах в ста от места пуска и преспокойно наводить ракету по картинке на экране, как в компьютерной игре. И думается мне, наш хитроумный Геннадий так и поступил.
– Да уж, переиграл он нас по всем статьям, – вздохнул Корф. – Кто бы мог угадать…
– Наверное, он заранее имел в виду, что мы можем взять Виктора, – пожал плечами Семенов. – А значит – и всю эту компанию с базуками и пулеметами. Прямой расчет: расслабимся и пропустим главный удар – вот этой самой ракетой.
– Так оно и вышло, – подвел итог Корф. – Как говорит ваш сын, Олег Иванович: «Сделали нас, как лохов». Я одному удивляюсь – все же Виктор сотрудник ценный, можно сказать, незаменимый – как Геннадий решился столь легко его сдать?
– «Незаменимых у нас нет», – как говорил один очень умный человек. И потом – Геннадий не мог знать наверняка, что мы накроем радиоквартиру. Так, подстраховался, на всякий случай. Вот этот случай и… случился, простите за каламбур.
Барон недоверчиво покачал головой.
– А может, Виктор про ракету знал, но от вас скрыл? В конце концов, допрашивали его наспех…
– Это вряд ли. Видели бы вы, как он перепугался… нет, не знал, в этом я уверен. И ротмистр ваш со мной в этом согласен.
– Вот, кстати, и он, легок на помине. – Барон показал на подъезжающие открытые санки. – По нашу душу, я полагаю…
Санки взвизгнули полозьями и остановились возле покалеченного царского экипажа – тот так и торчал на рельсах конки, загораживая проезд. Лошадей выпрягли и увели, а возок со снесенной крышей по-прежнему стоял посреди Троицкого моста.
Из санок выбрался Вершинин.
– Я за вами, господин Корф. Государь непременно желает вас видеть. А вы, Олег Иванович, сделайте одолжение, не покидайте пока Петербурга. Нам предстоит долгая и, уверен, интересная беседа. А пока – простите, служба. Да вы садитесь, Евгений Петрович, не будем заставлять ждать венценосца…
– Что ж, поезжайте, барон, – кивнул барону Семенов. – А я, раз беседа откладывается, улажу пока одно дело. Надеюсь, барон, вечером застать вас в гостинице – заодно и обсудим все это в спокойной обстановке.
И Семенов, слегка поклонившись Вершинину, зашагал по мосту к Адмиралтейской стороне.
– Ми не хотіли! Ми нічого не знали, нам збрехали!
Шестеро понурых налетчиков переминались в неприятной близости от стены дома и время от времени пытались заговорить со стрелка́ми Фефелова. Те зыркали на пленников крайне неприветливо, но, помня устав, не отвечали – стоящий рядом поручик не сводил глаз с караульных.
– Сбрехали им… твари майданные, – прапорщик с нашивкой «ППС» на рукаве темно-синей куртки сплюнул и скверно выругался. – К стенке всех до единого – и вся недолга, возись с вами тут еще…
«К стенке», – это налетчики расслышали отлично.
– Не треба! За що?! Не вбивайте, добрі панове, дуже вас просимо!
– По-русски говори, падла! – злобно процедил второй полицейский, сержант, затягивая зубами бинт на левой руке. – Не трэба ему… а как гражданских и мальчишек класть штабелями – так трэба? Я тя щас… – и замахнулся прикладом, налаживаясь налетчику в зубы.
– Полегче, унтер, это все же пленные, – вяло запротестовал офицер. – Есть, в конце концов, правила!
– Какие они, на хрен, пленные? – взбеленился сержант. – Мы что, на войне? Или, может, они к вам с белым флагом вышли? Это по всем Гаагским конвенциям бандиты и террористы!
– Какие конвенции, забыл, где мы с тобой? – хмыкнул лейтенант. – Нету здесь никаких конвенций – ни Гаагских, ни Женевских, ни о правах сексуальных меньшинств. И учти – среди них и наша мразь, московская. Нацики, чтоб их…
– Вы о конвенции шестьдесят четвертого года, об облегчении участи больных и раненых воинов? – удивился поручик. – Но на этих негодяев она не распространяется, они не ранены… во всяком случае, не все.
– Вот и я говорю! – обрадовался полицейский. – А то возимся с ними… К стенке – и вся недолга! А не хотите рук пачкать – давайте я сам. Которые тут из Москвы? Вот их – в первую голову…
Сержанта зацепило пулей в подворотне, но окончательно он рассвирепел, когда увидел улицу, на которой неопрятными кучами валялись подстреленные торговки с прохожими и срезанные пулеметными очередями «волчата». Они и сейчас лежали там – женщины из близлежащих домов вынесли простыни и теперь понуро хлопотали над укрытыми телами. Возле лежащего отдельно от других мальчишек кадета, видимо, их командира, рыдали две девочки; одна обнимала другую, гладя подругу по голове. Кто-то из жильцов уже побежал за священником в церковь Вознесения по соседству.
Через несколько минут после того, как раздались первые выстрелы, на колокольне храма на углу Гороховской и Вознесенки ударил набат. Его сразу подхватили окрестные церкви, и набат поплыл над Москвой – рвущий душу вестник большой беды. Так бывает только при крупных пожарах, когда огонь охватывает целые улицы и надо бежать, спасаться, или, наоборот, бороться с напастью всем миром.
Набат застал отряд Фефелова на Земляном Валу. Подполковник, выслушав Кшетульского (телеграмму от барона к тому времени уже успели доставить), решил проявить все же осторожность и поднял в ружье только взвод, но зато – из отборных солдат, участников всех его воинских и гимнастических экзерциций. И, разумеется, отправился со взводом сам, прихватив с собой командира первой роты поручика Белоногова.
